Зловещая тайна Вестерфилда - Страница 21

— Мне работать надо, — буркнул он. — За это пятерку платят. — И, повернувшись спиной, начал удаляться, ритмично помахивая косой. Больше Мередит не удалось вытянуть из него ни слова.

Она пошла среди могил, останавливаясь у интересных камней. Как она и подозревала, немногочисленные фамилии повторялись снова и снова. Несколько Ювеллов. Небольшая плитка из черного мрамора ровно лежала на земле, указывая, что под ней захоронена урна с пеплом. Простая надпись «Эстер Рассел» и дата. Возможно, памятная табличка покойной жены Питера Рассела, которая до сих пор остается предметом нехороших слухов.

Впрочем, могилы здесь были когда-то гораздо роскошнее, по крайней мере некоторые. Участок в дальнем конце кладбища был обнесен железной оградой. Прутья, прежде богато украшенные, теперь заржавели, сломались, воротца вообще исчезли. Внутри, как пеналы в конюшне, стояли в ряд мраморные надгробия. Резные, наверняка дорогие. От некоторых откололись куски, другие выцвели, поблекли, пара боковых плит покосилась под опасным углом. Кто-то засунул в одну трещину хрустящий пакет.

Надписи указывали, что это открытый мавзолей семейства Маркби. По нему можно было бы изучать историю английской общественной жизни, крупных помещиков, землевладельцев. Амелия, дочь Эдмонда Маркби и жена Роберта Лейси, джентльмена, похороненная с новорожденной дочкой, умерла в 1784 году. Вероятно, от родильной горячки. Символическая могила поставлена в память о братьях, кости которых «покоятся далеко от родной земли». Фрэнсис Маркби погиб «в страшном шторме» в Бискайском заливе в 1802 году, Чарльз умер от потери крови после ампутации руки на поле Ватерлоо. В 1845 году Сэмюель Маркби погиб в «ужасной железнодорожной аварии, пав жертвой безостановочного современного прогресса». Стоял на рельсах, ждал, что поезд его обогнет? По крайней мере, от него хоть что-то осталось для похорон. Видно, мало кто из Маркби мирно скончался в собственной постели или просто от старости. Только покойный ректор нарушил семейную традицию, отошел в примечательном возрасте девяноста четырех лет, пятьдесят семь из них прослужив пастырем своего стада. Как оказалось, последним. Он стал также последним Маркби, похороненным на семейном участке. Мередит обошла вокруг могилы преподобного Генри и остановилась. Ничего нет хуже и жалостнее мертвой кошки. Живое изящное игривое животное с острым и любопытным умом становится просто грязным куском шерсти. Но эта не превратилась в обвисшую тряпку, как бывает с кошками, сбитыми машиной. Она окоченела, спина выгнута дугой, лапы вытянуты, голова запрокинута, пасть широко открыта. Смерть наступила не очень давно. Это был сиамский кот с порванным левым ухом.

Мередит почувствовала приступ тошноты, а потом слепой ярости. Выскочила обратно в дыру в ограде, побежала по травяным холмикам, пристально озираясь в поисках скрюченной фигуры Берта. Кошмарный старик! Выполнил свою угрозу. Она резко остановилась. Берта нигде не было видно. Мередит слегка образумилась, остудила разгоряченную голову.

Точно неизвестно, его ли рук это дело. Берт будет отрицать. Вопрос в другом: надо ли пойти сообщить Лорримеру? Ничего хорошего не будет. Так же, как она, он заподозрит Берта. Начнутся оскорбления, обвинения. Пропасть между соседями углубится, и тут ничего не поделаешь. Что касается Лорримера, который и так уже сильно расстроен, плохо себя чувствует, то он, увидев своего кота в таком виде, почувствует себя еще хуже, чем утром.

Мередит медленно повернула обратно к могилам Маркби. По пути заметила небольшую ветку, упавшую с дерева, подняла, захватила с собой, набросила на трупик. Если Лорример его найдет, значит, судьба. Она ему не будет рассказывать. Пусть лучше думает, будто Джерри украли или он стал жертвой лис. По крайней мере, чистая смерть. А смерть от яда грязная.

Она быстро пошла прочь, надеясь не встретить Берта, поскольку не сумела бы придержать язык. Злобная старая скотина! Вот что она ему сказала бы. Позади нее лежал Джерри, застывший в смертельной агонии среди могил Маркби, — последнее живое существо, которое там упокоилось.

Глава 5

Когда Мередит вернулась в дом, Эллиот висел на телефоне, ведя язвительные и, несомненно, весьма дорогие трансатлантические переговоры. Как только она вошла, он бросил трубку, сверкнул на нее глазами. Потом как бы взял себя в руки, слегка дернул туловищем и спросил:

— Приятная была прогулка?

— Не особенно, — кратко бросила Мередит, ибо вопрос прозвучал совершенно некстати. Вид у нее, конечно, растрепанный, возмущенный. Ей нужно обрести спокойствие.

Его бледный взгляд отвердел.

— Нашли еще подарочные коробки?

— Нет. — Она вновь постаралась говорить любезно. — Кое-что другое. Расстроилась из-за этого. Простите, если грубо ответила.

— Снова и снова какая-то чертовщина, — пробормотал он. — Одно за другим. Сценаристы… Чокнутые лентяи, которым чересчур много платят. Вчетвером трудятся и не могут подкинуть полдесятка достойных идей.

— Вчетвером? — удивилась Мередит. — Не многовато ли? Стиль друг другу не портят? Знаете, если поваров слишком много…

— У бездарей нет никакого стиля, — лаконично ответил Эллиот. — Только один из сотни на что-то годится. Майк был хорош. Вы вообще знали Майка?

— Разумеется, — сухо сказала она, вновь начав раздражаться. — Ева моя кузина. Я была подружкой на свадьбе.

Ева бросила ей букет, уезжая в свадебное путешествие на медовый месяц. Мередит видела сцену мысленным взором. Ева была в эдвардианском наряде с массой оборок, а Мередит в шедевре шестидесятых годов из тафты цвета морской волны. Костюм нисколько ей не шел, но его выбрала Ева. А Майк…