Зловещая тайна Вестерфилда - Страница 55

Значит, Альби Эллиот прав, угрюмо подумала Мередит.

Сара содрогнулась, стала растирать голые руки.

— Кроме того, он закатывал жуткие сцены. Не просто злился — приходил в настоящее бешенство. Однажды влепил мне пощечину, я маме не стала рассказывать. Пришел в ректорий и начал орать на меня перед мамой. Она приказала ему убираться, а он схватил со стола лампу, швырнул в нее через всю комнату и чуть не попал. После этого мама велела поставить ворота с охранной системой.

— Вы обращались в полицию?

— Нет! — Сара отчаянно дернулась в кресле. — Не хотели, чтобы Джон узнал! У него такая семья и работа, он не пожелал бы огласки. И мама при своей известности рисковать не хотела. Вдобавок, если бы Джону стало известно, он неправильно истолковал бы мои отношения с Филом. Я каждый день ходила к нему в мастерскую и прочее… Он не так бы понял.

— Возможно. Конечно, не понял бы. Только не обманывайся, будто Джонатан ничего не знал. Ты ведь позволила Лорримеру написать твой портрет, правда? После твоего отъезда он отнес его в галерею в Бамфорде, попросил выставить на продажу.

Сара тяжело сглотнула.

— Знаю. Я умоляла забрать его. Он обещал, когда выдастся время. Потом соврал, сказал, что портрет уже продан.

— Не соврал. Портрет купил Джонатан.

Мередит на миг показалось, что Сара вот-вот потеряет создание. Девушка зашаталась, глаза ее остекленели, потом наполнились паническим ужасом.

— Быть не может! Он не знал…

— Знал. Кто-то его своевременно проинформировал — нам пока неизвестно, кто именно. Лорример отправился в галерею, но опоздал. Лейзенби его опередил. Филип догадался, кто купил картину, и это было для него тяжелым ударом.

— Ох, нет, — с безнадежным упорством пробормотала Сара и сердито взглянула на Мередит. — Тебе до сих пор его жалко! Он был ужасным человеком. В чем ты меня обвиняешь?! — Она злобно взвизгнула.

Мередит вздохнула:

— Я ни в чем тебя не обвиняю. Тебе было жалко себя, ты думала лишь о себе, иначе с кем-нибудь поговорила бы, подумала о том, как отразились на Лорримере ваши отношения. Хотя на него повлияла не только ты, но и прочие, черт побери! Роберт мельком познакомился, заказал написать с фотографии портрет твоей матери. Можно представить, как потел над ним Филип, надеясь на начало новой карьеры! И ничего не вышло. Роберт больше никому его не порекомендовал, потом умер. Еве портрет вообще не понравился. Он висит на стене исключительно потому, что Роберт его заказал и купил. Она могла бы сказать какие-то теплые слова автору, но не сказала. Кстати, не в гостиной ли он швырнул в нее лампу? Она стояла рядом с портретом?

Сара кивнула, и Мередит продолжила:

— Теперь хорошенько подумай. Стоя перед написанным им портретом, она его выгоняет из дома. Он чувствует себя полным ничтожеством, у которого за душой ничего нет. Он не в нее бросил лампу, Сара. Бросил в портрет, попал в раму. Это его ничуть не оправдывает, но он хотел быть настоящим художником. А продавалась только керамика, что позволяло покупать наркотики. Ушла только картинка с котом. Неудачи озлобляют, неудачники очень легко наживают врагов.

На сей раз молчание длилось долго. Его прервал стук, будто наверху кто-то что-то уронил. Сара по этому поводу ничего не сказала. Откинула обеими руками волосы, тихо проговорила:

— Значит, я его неправильно понимала. Хотя все равно это не давало ему права так себя вести. Я такого не заслужила, Мерри, мне было очень больно!

Сквозь чувство безнадежности Мередит почуяла укол жалости.

— Надо было обратиться в полицию, Сара.

— Чем они могли бы помочь? Мама хорошо знает после развода с Хьюго, что полиция не вмешивается в семейные скандалы.

Мередит задумчиво смотрела на находившийся перед глазами завод по производству швейцарского сыра и вдруг вспомнила Гэри Ювелла.

— Скажи, пожалуйста, Филип грозился продать сведения желтой прессе?

— Да… — Сара удивленно на нее взглянула. — Откуда ты знаешь? Он сказал, что одна газетенка хорошо заплатит за громкий скандал с дочкой Евы Оуэнс и с детьми других богатых бездельников. Известные имена, наркотики, выпивка, секс… У него письмо, фотографии… Понимаешь, поэтому я пыталась объявить тебе, что дело не в простом шантаже. Ведь закон разрешает продавать журналистам скандальные сведения, правда?

— То-то и оно, — сокрушенно подтвердила Мередит. — По-моему, это и есть современный шантаж. Негодяй может открыто использовать раздобытую нечестным путем информацию. Филу нужны были деньги?

— Нет! Я тебе говорила, что это не просто шантаж, — горячо ответила Сара. — В любом случае он старался не ради денег. Он хотел, чтобы я расторгла помолвку. Обещал тогда молчать. В противном случае грозил все отдать желтой прессе, после чего Джон так разозлится и взбесится, что сам ее расторгнет. Это правда.

— Не в пользу Джонатана, — заметила Мередит.

— Не вини Джона, — запротестовала Сара. — У него нет выбора. Он думает о своей семье, о работе. Маме тоже было бы плохо. Только что умер Роберт, она совсем пала духом. Страшно переживала, поэтому я ей не стала рассказывать об угрозах Фила. Ей и так стало известно о его сценах ревности и скандалах. Куда уж хуже…

— Вероятно, Фил прислал тебе фотокопии письма и снимков, чтобы еще сильней надавить, — предположила Мередит.

Сара покачала головой:

— Нет. Необходимости не было. Я и так знала, что они у него. Он сказал, что свидетельства надежно спрятаны, поэтому не стоит обыскивать коттедж и мастерскую. Они хранятся совсем в другом месте.